Канон и каноничность в Церкви
и церковном искусстве *
и церковном искусстве *
Статья руководителя мастерской Остроумова Д.А., опубликованная в №3 научно-богословского журнала «Ипатьевский вестник» в 2021 году.
Актуальность понятия каноничности сегодня выходит едва ли не на первый план в церковном искусстве. В статье разобраны понятия канона и каноничности в их изначальном смысле и в том виде, которое пришло в более позднее время. Сочетание принципов каноничности и богословской традиции, выраженной в искусстве, с творческим подходом может дать развитие церковному искусству и архитектуре. Статья указывает на эти особенности сочетания богословской незыблемости догматов и изменяющейся традиции в творчестве.
Греческое слово «κανών» происходит от семитского слова «ḳānu», что дословно переводится как «тростник, камыш». Производное древнейшее значение этого понятия связано с идеей меры и эталона длины, в частности, «канон» в этом контексте, обозначал тростниковый шест, используемый для точности измерений при строительстве. Так или иначе, под каноном понимался «любой эталон или инструмент для проведения горизонтальных и вертикальных линий, что, видимо, могло послужить причиной появления переносного значения этого слова: правило, норма, образец» [1] . Впоследствии, термин «канон» и стали понимать в более широком смысле. Например, у Демокрита и Эпикура слово κανών вынесено в заглавия произведений в значении «образец, критерий, мера». В подобном значении это понятие использовал Дионисий Галикарнасский, древнегреческий историк I века до н. э., подразумевая под каноном «образец стиля, правильного языка». Еврипид понятием κανών обозначает нормы социального поведения, что впоследствии получило широкое распространение: к примеру, Аристотель говорил о «каноне и мере» «истинного», а Плутарх о «канонах благоразумия и прочих добродетелей» [2] .
В древности каноном обозначались и структурные закономерности в искусстве. Так, в пластике Древнего Египта утвердился канон пропорций человеческого тела, впоследствии переосмысленный в древнегреческой классике и теоретически закрепленный в 5 в. но н.э. древнегреческим скульптором и теоретиком искусства Поликлетом из Аргоса в трактате «Канон», которое считается утраченным, и выраженный в его статуе Дорифора. Эта система идеальных пропорций тела стала нормой для художников античности, а гораздо позднее для Ренессанса и классицизма. Также, архитектор и теоретик Витрувий применял понятие «канон» к совокупности правил архитектурного творчества [3] , что нашло теоретическое выражение в его трактате «Десять книг об архитектуре» (13 г. до н.э.).
Греческое слово «κανών» происходит от семитского слова «ḳānu», что дословно переводится как «тростник, камыш». Производное древнейшее значение этого понятия связано с идеей меры и эталона длины, в частности, «канон» в этом контексте, обозначал тростниковый шест, используемый для точности измерений при строительстве. Так или иначе, под каноном понимался «любой эталон или инструмент для проведения горизонтальных и вертикальных линий, что, видимо, могло послужить причиной появления переносного значения этого слова: правило, норма, образец» [1] . Впоследствии, термин «канон» и стали понимать в более широком смысле. Например, у Демокрита и Эпикура слово κανών вынесено в заглавия произведений в значении «образец, критерий, мера». В подобном значении это понятие использовал Дионисий Галикарнасский, древнегреческий историк I века до н. э., подразумевая под каноном «образец стиля, правильного языка». Еврипид понятием κανών обозначает нормы социального поведения, что впоследствии получило широкое распространение: к примеру, Аристотель говорил о «каноне и мере» «истинного», а Плутарх о «канонах благоразумия и прочих добродетелей» [2] .
В древности каноном обозначались и структурные закономерности в искусстве. Так, в пластике Древнего Египта утвердился канон пропорций человеческого тела, впоследствии переосмысленный в древнегреческой классике и теоретически закрепленный в 5 в. но н.э. древнегреческим скульптором и теоретиком искусства Поликлетом из Аргоса в трактате «Канон», которое считается утраченным, и выраженный в его статуе Дорифора. Эта система идеальных пропорций тела стала нормой для художников античности, а гораздо позднее для Ренессанса и классицизма. Также, архитектор и теоретик Витрувий применял понятие «канон» к совокупности правил архитектурного творчества [3] , что нашло теоретическое выражение в его трактате «Десять книг об архитектуре» (13 г. до н.э.).
Дмитрий Остроумов
Руководитель мастерской, магистр богословия
С началом христианской эпохи термин «канон», в первую очередь, обозначает нормативные правила жизни и внутренний закон. То есть, собственно, ту традицию и предание, которыми руководствовались первые христиане, начиная от апостолов: «Тем, которые поступают по сему правилу (κανόνι), мир им и милость, и Израилю Божию» (Гал 6. 16), – пишет апостол Павел. Также и в послании к Филиппийцам он обозначает словом «канон» моральную и юридическую норму, правило христианской жизни [4] . В творениях ранних отцов Церкви регулярно используется слово κανών в значении «правило», «установленная норма» также применительно к вероучительным (догматическим) вопросам [5] . Изначальное понимание канона в христианстве относилось именно к понятийной области, к идеям, отражающим норму христианской нравственности и веры.
Впоследствии, значение канона приобретает скорее административную форму списка, в отличие от первоначального обозначения меры истины, благочестия и церковности. Это либо список соборных решений, либо список книг Священного Писания, либо список клириков епархии [6] . Так, уже у свт. Афанасия Александрийского во 2-м правиле его 39-го постановления о праздниках (ок. 367 г.) под каноном понимается «правильный список богодухновенных книг», что позже повторяется у свт. Амфилохия Иконийского, блж. Августина, блж. Иеронима Стридонского и др [7] .
Применимо к списку библейских книг, слово κανών может выступать и в значении «правила, нормы, образца», и в значении «списка, перечня». Эта административная форма списка стала базой для того, что спустя время развилось в каноническое право – корпус правил, касающихся церковного дисциплинарного устройства. Тем самым, можно наблюдать изменение смыслообразующей парадигмы, определяющей понимание канона – от раннехристианской меры подлинной жизни во Христе, основой которой является незыблемая догматическая истина Откровения и имевшей скорее вероучительный характер, до корпуса дисциплинарного права и формы списка, отличающегося от первоначального значения своей сутью. И именно при этом смысловом повороте «канон веры» в единственном числе, переходит во множественное с появлением канонов как списка правил.
Что же касается административного значения канона в формате церковного права, важно понимать, что главная задача канона – приложение неизменных и вечных основ христианского нравственного учения и догматических истин к изменяющейся церковной жизни. «Поэтому во всяком каноне можно обнаружить, с одной стороны, укорененность в неизменном догматическом учении Церкви, а с другой – обусловленность исторически конкретной ситуацией, обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и впоследствии могли измениться» [8] . «Каноны отмене не подлежат, но это не значит, что правовые нормы, установленные в них, абсолютно неизменны» [9] . Таким образом, важно уточнить, что в понимании канона можно выделить два аспекта – неизменную (первичную), догматически обусловленную, основу и возможно изменяемую (вторичную) традицию применения этой основы к преходящим обстоятельствам церковной жизни.
С определенными оговорками можно констатировать, что в изобразительном искусстве Средневековья выработался т.н. иконографический канон, под которым понималась традиция художественной практики, включавшая в себя «главные композиционные схемы и соответствующие элементы изображения тех или иных персонажей (в т.ч. их одежд, поз, жестов), деталей пейзажа или архитектуры» [10] . В церковном музыкальном творчестве каноном называлась одна из наиболее сложных форм византийской гимнографии (8 в.), состоявшая из девяти песен, каждая из которых имела определенную структуру – первая строфа (ирмос) каждой песни составлялась на основании сюжета из Ветхого Завета, а в остальных строфах (тропарях) развивались темы ирмосов [11] .
Впоследствии, значение канона приобретает скорее административную форму списка, в отличие от первоначального обозначения меры истины, благочестия и церковности. Это либо список соборных решений, либо список книг Священного Писания, либо список клириков епархии [6] . Так, уже у свт. Афанасия Александрийского во 2-м правиле его 39-го постановления о праздниках (ок. 367 г.) под каноном понимается «правильный список богодухновенных книг», что позже повторяется у свт. Амфилохия Иконийского, блж. Августина, блж. Иеронима Стридонского и др [7] .
Применимо к списку библейских книг, слово κανών может выступать и в значении «правила, нормы, образца», и в значении «списка, перечня». Эта административная форма списка стала базой для того, что спустя время развилось в каноническое право – корпус правил, касающихся церковного дисциплинарного устройства. Тем самым, можно наблюдать изменение смыслообразующей парадигмы, определяющей понимание канона – от раннехристианской меры подлинной жизни во Христе, основой которой является незыблемая догматическая истина Откровения и имевшей скорее вероучительный характер, до корпуса дисциплинарного права и формы списка, отличающегося от первоначального значения своей сутью. И именно при этом смысловом повороте «канон веры» в единственном числе, переходит во множественное с появлением канонов как списка правил.
Что же касается административного значения канона в формате церковного права, важно понимать, что главная задача канона – приложение неизменных и вечных основ христианского нравственного учения и догматических истин к изменяющейся церковной жизни. «Поэтому во всяком каноне можно обнаружить, с одной стороны, укорененность в неизменном догматическом учении Церкви, а с другой – обусловленность исторически конкретной ситуацией, обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и впоследствии могли измениться» [8] . «Каноны отмене не подлежат, но это не значит, что правовые нормы, установленные в них, абсолютно неизменны» [9] . Таким образом, важно уточнить, что в понимании канона можно выделить два аспекта – неизменную (первичную), догматически обусловленную, основу и возможно изменяемую (вторичную) традицию применения этой основы к преходящим обстоятельствам церковной жизни.
С определенными оговорками можно констатировать, что в изобразительном искусстве Средневековья выработался т.н. иконографический канон, под которым понималась традиция художественной практики, включавшая в себя «главные композиционные схемы и соответствующие элементы изображения тех или иных персонажей (в т.ч. их одежд, поз, жестов), деталей пейзажа или архитектуры» [10] . В церковном музыкальном творчестве каноном называлась одна из наиболее сложных форм византийской гимнографии (8 в.), состоявшая из девяти песен, каждая из которых имела определенную структуру – первая строфа (ирмос) каждой песни составлялась на основании сюжета из Ветхого Завета, а в остальных строфах (тропарях) развивались темы ирмосов [11] .
Исследование проблемы канона в эстетике и искусствоведении появилось только в XX веке. А.Ф. Лосев определял канон как «количественно-структурную модель художественного произведения такого стиля, который являясь определенным социально-историческим показателем, интерпретируется как принцип конструирования известного множества произведений» [12] . Так, под каноном А.Ф. Лосев понимал некоторый художественный архетип («модель художественного произведения»), который работал как принцип воспроизведения множества произведений на его основе.
Что же такое каноничность? В строгом смысле слова, каноничность – есть соответствие канону. Если, как мы показали, основой канона является мера истины, благочестия и церковности, укорененная в догматическом учении Церкви, основой которого являются книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов и выраженная впоследствии, в том числе, в каноническом корпусе Православной Церкви применимо к историческому контексту, то под каноничностью можно понимать соответствие догматическому учению Церкви и традиции его раскрытия в истории. Причем, именно догматическое учение является неизменной и универсальной базой каноничности, в то время как традиция может быть изменяема.
Применимо к иконе под каноном понимается «система иконографических и стилистических правил и норм, сформированная многовековой церковной традицией, которая устанавливает соответствие иконного образа Священному Писанию, догматам и литургическому Преданию православной Церкви» [13] . Говоря более широко, можно сказать что канон, или каноничность в церковном искусстве – это соответствие того или иного произведения искусства или архитектуры его богословской идее, с учетом догматов и церковной традиции визуально-пространственного выражения этой идеи. Таким образом, сами стилистические правила и иконография являются производными от богословия и скорее связаны с традицией, которая может меняться, в отличие от неизменных вероучительных истин. А это значит то, что канон в искусстве Церкви при своем универсальном смысловом содержании, основанном на догматике, может видоизменяться в своих изобразительно-пространственных формах и, в некоторой степени, в иконографических схемах. Однако, эти возможные изменения, должны непременно следовать догматике и не нарушать ее универсальных понятий и символов. Собственно, в строгом смысле слова, канон в церковном искусстве и есть следование мере истины, благочестия и церковности, выраженным в догматическом учении Церкви. Отступление же от этого учения, есть отступление от канона. А в более широком смысле этого понятия, к сему добавляется традиция, задающая иконографические и стилистические правила и даже культурологические аспекты той или иной народности или времени.
Что же такое каноничность? В строгом смысле слова, каноничность – есть соответствие канону. Если, как мы показали, основой канона является мера истины, благочестия и церковности, укорененная в догматическом учении Церкви, основой которого являются книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов и выраженная впоследствии, в том числе, в каноническом корпусе Православной Церкви применимо к историческому контексту, то под каноничностью можно понимать соответствие догматическому учению Церкви и традиции его раскрытия в истории. Причем, именно догматическое учение является неизменной и универсальной базой каноничности, в то время как традиция может быть изменяема.
Применимо к иконе под каноном понимается «система иконографических и стилистических правил и норм, сформированная многовековой церковной традицией, которая устанавливает соответствие иконного образа Священному Писанию, догматам и литургическому Преданию православной Церкви» [13] . Говоря более широко, можно сказать что канон, или каноничность в церковном искусстве – это соответствие того или иного произведения искусства или архитектуры его богословской идее, с учетом догматов и церковной традиции визуально-пространственного выражения этой идеи. Таким образом, сами стилистические правила и иконография являются производными от богословия и скорее связаны с традицией, которая может меняться, в отличие от неизменных вероучительных истин. А это значит то, что канон в искусстве Церкви при своем универсальном смысловом содержании, основанном на догматике, может видоизменяться в своих изобразительно-пространственных формах и, в некоторой степени, в иконографических схемах. Однако, эти возможные изменения, должны непременно следовать догматике и не нарушать ее универсальных понятий и символов. Собственно, в строгом смысле слова, канон в церковном искусстве и есть следование мере истины, благочестия и церковности, выраженным в догматическом учении Церкви. Отступление же от этого учения, есть отступление от канона. А в более широком смысле этого понятия, к сему добавляется традиция, задающая иконографические и стилистические правила и даже культурологические аспекты той или иной народности или времени.
Так, в этом широком смысле слова, можно говорить, например, о своеобразии канона псковской школы иконописи, или о каноне московской школы зодчества XV века. Причем, меняться может даже не только визуальный облик произведения, но и некоторые идеи, то есть смыслообразующие понятия, заложенные в него. Так, например, в иконе «Преображение» прп. Андрея Рублева, отражены идеи мира и тишины, созерцания, в то время, как в одноименной иконе Феофана Грека с ее экспрессией, можно умозреть идею нетварного света как огня и силы. Конечно, эти идеи отразились как на самом иконописном образе, так и на манере письма. Подобное можно проследить и в архитектуре.
Так или иначе, учитывая как древнейшие значения понятия «канон» в дохристианскую эпоху, так и то, что под этим понятием понимали христианские авторы, можно сказать, что каноничное искусство – это то, которое «наиболее сообразно предмету и цели изображения», иначе говоря, наиболее точно и доходчиво («прямо») передает предмет изображения [14] . Предмет церковного искусства должен путеводить к созиданию Царства Божия во всем многогранном значении этого понятия. И здесь нет какого-то общего шаблона. Наоборот, принцип соборности Церкви свидетельствует о разности культур и выражений единой Истины. «Таким образом, осуществляется богатство и многообразие в единстве, и единство это осуществляется в разнообразии выражений. Так, в целом, и в каждой отдельной детали утверждается соборность Церкви. В области искусства, так же как и в других областях, соборность эта не означает однообразия или общего шаблона, а передачу единой истины способами и формами, свойственными каждому народу, каждому времени, каждому человеку» [15] .
В канонических постановлениях Соборов приводится обоснование церковного искусства, помимо, 82 правила Шестого Вселенского Собора, в котором указывается на правило изображения Христа «по человеческому естеству вместо ветхого агнца: да чрез то созерцая смирение Бога Слова, приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания, и спасительныя смерти, и сим образом совершившагося искупления мира» [16] . А 100 правило этого Собора запрещает изображения «обаяющие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение нечистых удовольствий» [17] . В догмате об иконопочитании, изложенном в оросе VII Вселенского Собора говориться о том, что иконы должны быть в Церкви и напоминать о первообразах (των πρωτοτύπων), а также о чествовании и почтительном поклонении (τιμητικήν προσκύνησιν) им, «ибо честь, воздаваемая образу, восходит (διαβαίνει) к первообразу, и поклоняющийся (ο προσκυνών) иконе поклоняется (προσκυνεί) ипостаси изображенного на ней» [18] . Таким образом, Соборы указывают на сам факт того, что иконы нужно писать не искажая вероучение и не растлевая ум, но не дают каких-то установок как именно это следует делать. Также дается важная отсылка к тому что церковный образ связан со своим первообразом. Традиция искусства и архитектуры Церкви представляется скорее как невербальное церковное предание, выраженное в самих этих произведениях. Исследование этих произведений и контекста, в котором они создавались, дает огромный пласт для того, чтобы выявить смыслы, заложенные богословами, художниками и архитекторами в свои труды и определить принципы символического языка церковного искусства и архитектуры. Часть этого символического языка – незыблемые догматические истины, другая часть – возможно изменяемая традиция выражения.
Так или иначе, учитывая как древнейшие значения понятия «канон» в дохристианскую эпоху, так и то, что под этим понятием понимали христианские авторы, можно сказать, что каноничное искусство – это то, которое «наиболее сообразно предмету и цели изображения», иначе говоря, наиболее точно и доходчиво («прямо») передает предмет изображения [14] . Предмет церковного искусства должен путеводить к созиданию Царства Божия во всем многогранном значении этого понятия. И здесь нет какого-то общего шаблона. Наоборот, принцип соборности Церкви свидетельствует о разности культур и выражений единой Истины. «Таким образом, осуществляется богатство и многообразие в единстве, и единство это осуществляется в разнообразии выражений. Так, в целом, и в каждой отдельной детали утверждается соборность Церкви. В области искусства, так же как и в других областях, соборность эта не означает однообразия или общего шаблона, а передачу единой истины способами и формами, свойственными каждому народу, каждому времени, каждому человеку» [15] .
В канонических постановлениях Соборов приводится обоснование церковного искусства, помимо, 82 правила Шестого Вселенского Собора, в котором указывается на правило изображения Христа «по человеческому естеству вместо ветхого агнца: да чрез то созерцая смирение Бога Слова, приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания, и спасительныя смерти, и сим образом совершившагося искупления мира» [16] . А 100 правило этого Собора запрещает изображения «обаяющие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение нечистых удовольствий» [17] . В догмате об иконопочитании, изложенном в оросе VII Вселенского Собора говориться о том, что иконы должны быть в Церкви и напоминать о первообразах (των πρωτοτύπων), а также о чествовании и почтительном поклонении (τιμητικήν προσκύνησιν) им, «ибо честь, воздаваемая образу, восходит (διαβαίνει) к первообразу, и поклоняющийся (ο προσκυνών) иконе поклоняется (προσκυνεί) ипостаси изображенного на ней» [18] . Таким образом, Соборы указывают на сам факт того, что иконы нужно писать не искажая вероучение и не растлевая ум, но не дают каких-то установок как именно это следует делать. Также дается важная отсылка к тому что церковный образ связан со своим первообразом. Традиция искусства и архитектуры Церкви представляется скорее как невербальное церковное предание, выраженное в самих этих произведениях. Исследование этих произведений и контекста, в котором они создавались, дает огромный пласт для того, чтобы выявить смыслы, заложенные богословами, художниками и архитекторами в свои труды и определить принципы символического языка церковного искусства и архитектуры. Часть этого символического языка – незыблемые догматические истины, другая часть – возможно изменяемая традиция выражения.
Рассуждая о таком «лингвистическом» повороте в осмыслении каноничности церковного искусства, современный сербский иконописец Тодор Митрович пишет: «Забудет ли церковное искусство свою традицию, если лишить ее военной дисциплины и перенести на менее жесткую «лингвистическую» модель? […] ранняя история церковного употребления понятия канон может отсылать к чему-то совершенно противоположному. Слово канон тогда, как и слово язык сейчас, используются в единственном числе, и под ними можно понимать живые и сложные коммуникативные структуры, основанные именно на традиции. Языковые нормы, в сущности, постоянно требуют живого отношения к (языковой) традиции» [19] . Тем самым в языке церковного искусства и архитектуры мы имеем понятийный аппарат, содержащий богословские (канонические) понятия как основу этого языка и образную составляющую, как выражение этих понятий. А производным синтеза понятия и образа является символ, придающий этому образному языку символическое значение.
Может показаться, что подобный взгляд на искусство Церкви теперь может дать полную творческую свободу мастеру и «развязать руки» от сдерживающих канонов. Однако, этот символический язык имеет свою структуру и правила, требующие глубокого погружения и изучения. Поэтому изменения и новшества должны быть не ломающими традиционные устроения, но выходить из традиции, тем самым обретая каноничность. Традиционализм – неотъемлемый атрибут каноничности, или иначе, подлинного сакрального искусства любой культуры, не утратившей связи со своими архетипами и первосмыслами, с духовной реальностью.
Кратко разобрав понимание канона и каноничности в истории Церкви и непосредственно в отношении церковного искусства, можно прийти к выводу о том, что канон как таковой имеет две составляющие:
1. Неизменная (первичная) составляющая, включающая в себя универсальные и обязательные догматические истины.
2. Возможно изменяемая (вторичная) и живая церковная традиция выражения этих истин, изменяющаяся в контексте принципа многообразия соборности Церкви.
Строго каноничной является первая составляющая, хотя сам принцип традиционализма церковного искусства, как залог преемственности, также есть неотъемлемая часть каноничности. Традиция, укорененная в догматике – есть основополагающее правило искусства Церкви, но это правило не есть жестко заданные рамки и схемы, оно есть основа для свободы творчества в выражении неизменных истин в многообразии художественно-пространственных форм и иконографических схем.
Синтез традиции, канона и творчества рождает то, что можно понимать под символическим языком церковного искусства и архитектуры с его сложной структурой, в которой есть обязательные универсальные и изменяемые понятия и образы. Символическим язык является потому что он есть выражение богословских и культурологических понятий через образы искусства и архитектуры, а понятие, выраженное в образе, рождает символ.
Наряду с догматическими, существуют и художественно-пространственные иконографические и эстетические канонические схемы, обусловленные тем или иным культурно-историческим контекстом. Эта художественно-эстетическая значимость канона заключается в том, что каноническая схема является конструктивной основой художественного символа и задает мастеру определенный формат изобразительно-выразительно языка [20] вместе с его обязательной смысловой (понятийной) составляющей. Так, канон как таковой является ориентиром в живой традиции языка церковного искусства и архитектуры и помогает творчеству оставаться в русле вероучения, но не связывает его.
Может показаться, что подобный взгляд на искусство Церкви теперь может дать полную творческую свободу мастеру и «развязать руки» от сдерживающих канонов. Однако, этот символический язык имеет свою структуру и правила, требующие глубокого погружения и изучения. Поэтому изменения и новшества должны быть не ломающими традиционные устроения, но выходить из традиции, тем самым обретая каноничность. Традиционализм – неотъемлемый атрибут каноничности, или иначе, подлинного сакрального искусства любой культуры, не утратившей связи со своими архетипами и первосмыслами, с духовной реальностью.
Кратко разобрав понимание канона и каноничности в истории Церкви и непосредственно в отношении церковного искусства, можно прийти к выводу о том, что канон как таковой имеет две составляющие:
1. Неизменная (первичная) составляющая, включающая в себя универсальные и обязательные догматические истины.
2. Возможно изменяемая (вторичная) и живая церковная традиция выражения этих истин, изменяющаяся в контексте принципа многообразия соборности Церкви.
Строго каноничной является первая составляющая, хотя сам принцип традиционализма церковного искусства, как залог преемственности, также есть неотъемлемая часть каноничности. Традиция, укорененная в догматике – есть основополагающее правило искусства Церкви, но это правило не есть жестко заданные рамки и схемы, оно есть основа для свободы творчества в выражении неизменных истин в многообразии художественно-пространственных форм и иконографических схем.
Синтез традиции, канона и творчества рождает то, что можно понимать под символическим языком церковного искусства и архитектуры с его сложной структурой, в которой есть обязательные универсальные и изменяемые понятия и образы. Символическим язык является потому что он есть выражение богословских и культурологических понятий через образы искусства и архитектуры, а понятие, выраженное в образе, рождает символ.
Наряду с догматическими, существуют и художественно-пространственные иконографические и эстетические канонические схемы, обусловленные тем или иным культурно-историческим контекстом. Эта художественно-эстетическая значимость канона заключается в том, что каноническая схема является конструктивной основой художественного символа и задает мастеру определенный формат изобразительно-выразительно языка [20] вместе с его обязательной смысловой (понятийной) составляющей. Так, канон как таковой является ориентиром в живой традиции языка церковного искусства и архитектуры и помогает творчеству оставаться в русле вероучения, но не связывает его.
1
Давыдов, И.П. Канон [Текст] / И.П. Давыдов // Религиоведение / Энциклопедический словарь. – М., 2006. С. 483
2
Калинин, М. Г., Селезнёв, М. Г. Канон [Текст] / М. Г. Калинин, М. Г. Селезнёв // Православная Энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Моск. и всея Руси Кирилла. Т. ХХХ. – М., 2012. С. 203-204
3
Бычков, В.В. Канон [Текст] / В.В. Бычков // Новая философская энциклопедия в четырех томах. Том II. Е – М. – М., 2010. С. 207
4
Давыдов, И.П. Канон [Текст] / И.П. Давыдов // Религиоведение / Энциклопедический словарь. – М., 2006. С. 483
5
Калинин, М. Г., Селезнёв, М. Г. Канон [Текст] / М. Г. Калинин, М. Г. Селезнёв // Православная Энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Моск. и всея Руси Кирилла. Т. ХХХ. – М., 2012. С. 203-204
6
Митрович, Т. Канон: время менять парадигму [Текст] – со ссылкой на: Theological Dictionary of the New Testament, Vol. III (ed. Gerhard Kittel), William. B. Eerdmans Publishing Company, Grand Rapids, Michigan, 1965. C. 600 / Т. Митрович // Альманах современной христианской культуры «Дары». – М., 2019. С. 18.
7
Калинин, М. Г., Селезнёв, М. Г. Канон [Текст] / М. Г. Калинин, М. Г. Селезнёв // Православная Энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Моск. и всея Руси Кирилла. Т. ХХХ. – М., 2012. С. 203-204
8
Прот. Владислав Цыпин. Каноны [Текст] / Цыпин В., прот. // Православная Энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Моск. и всея Руси Кирилла. Т. ХХХ. – М., 2012. С. 424
9
Там же.
10
Бычков, В.В. Канон [Текст] / В.В. Бычков // Новая философская энциклопедия в четырех томах. Том II. Е – М. – М., 2010. С. 207
11
Там же.
12
Лосев, А.Ф. О понятии художественного канона [Текст] / Лосев А.Ф. // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки: сборник статей. – М., 1973. С. 15
13
Бычков, В.В. Канон [Текст] / В.В. Бычков // Новая философская энциклопедия в четырех томах. Том II. Е – М. – М., 2010. С. 207
14
Левшун, Л.В. О слове преображенном и слове преображающем: теоретико-аналитический очерк истории восточнославянского книжного слова XI – XVII веков / Л.В. Левшун. – Минск, 2009. С. 40
15
Успенский, Л.А. Богословие иконы Православной Церкви. – М., 2001. С. 57
16
Книга правилъ Святых Апостолъ, святыхъ Соборовъ Вселенскихъ и Поместныхъ, и святыхъ отецъ / Репринтное воспроизведение издания 1893 года. – СПб., 1993. С.110
17
Там же. С. 116
18
Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной академии. – Казань. 1909. Т. 7. С. 284–285.
19
Митрович, Т. Канон: время менять парадигму [Текст] / Т. Митрович // Альманах современной христианской культуры «Дары». – М., 2019. С. 21.
20
Бычков, В.В. Канон [Текст] / В.В. Бычков // Новая философская энциклопедия в четырех томах. Том II. Е – М. – М., 2010. С. 208
* Материал также опубликован на сайте cyberleninka.ru
Иллюстрации из книги "Русь белокаменная" Симонов А.Г., Лукашевич М.Г.
